Пальна-Михайловка. Дом Стаховичей (архитектор А.Л. Витберг). 1987. Фото автора.
Восхищенные крестьяне завалили Пушкина, бугор крут, но ввиду невозможности его самостоятельного передвижения, затолкали к покатому бережку. Забавно. Плюх! Попрощаемся с нашим героем в неглубоких водах Пальны.
А, говорят, раньше наша речка, как и село, именовалось Польной с ударением на первом слоге. Мельница Польны и ее плотина держали просторную гладь воды под Голубой Горой, чем уберегались от паводка нижние по течению мосты.
Жизнеутверждающе. А прежних авторитетов в речку – на счастье. Потом до других мироедов очередь. 18-й год XX века.
Незримое полотно прошлого. И все мы как перевязки ниточек жизни, сплетенных баснословными мойрами нашим предкам. В 18-м году мой прадед Илья нашел работу на мельнице и жил рядом в доме под бугром, с которого скатили Пушкина. Тоже басня.
Как-то пережили зиму после октябрьского переворота. Господа Стаховичи затворены в своих трех домах-замках в томительной неизбывности. Дожили весны, но не порядка. Законы отменены, но есть крестьянское милосердие. Возможно, в оригинале значилось что-то иное, но любой мужик теперь отец миру и судит поверх правил.
Пушкин свержен, мой Илья сидит на мельнице под горой, а я с дистанции века гадаю характер первого российского памятникапушкина: бронзу ли, мрамор катили мужики под горку Пальны в восемнадцатом году?
Вчера Сергей Николаевич предположил, что первого оригинального паленского Пушкина найти вполне возможно вне зависимости от материала, и мне было жаль расстроить его историей поисков. Взбалмошная Пальна легко меняла заиленные русла, их бесполезно проходили, протыкая металлическими штырями щупов, уж который десяток лет, но первый памятник, как истинная мифологема, ускользает от потомков буйных селян.
Лично мне ближе белый мрамор бюста, как продолжение репинской картины «Пальна. Вид с балкона», написанной в 1891 году в гостях у Стаховичей, с греческой скульптурой Аполлона.
Репин И.Е. Пальна. Вид с балкона. 1891. Холст, масло. Национальный художественный музей Республики Беларусь
Но отчего ж и не бронза, как воспоминание о приданом Натальи Гончаровой в виде «бронзовой бабушки» – скульптурной Екатерины Великой, за которую реальный Пушкин получил пару векселей едва не в четверть цены. И то усмешка судьбы и проказы мойр.
Бронза в цене во все годы. Иногда думаю, что не увяз наш бронзовый памятникпушкина в многолетней донной тине, а уплыл на переплавку еще в первые годы великой русской смуты, как безъязыкие церковные колокола.
К исходу прошлого века село Пальна, бывшее центральной усадьбой местного совхоза, впитало в себя жителей окрестных деревень, до их окончательного захирения, до превращения в покинутые людьми урочища. Такова судьба знаменитого усадьбой писателя Михаила Пришвина родового села Хрущево-Левшино, что отсюда в 3 верстах на восход солнца. В Пальне-Михайловке появилась улица Пришвина из тамошних переселенцев. Разбросанную по берегам Пальны усадьбу Стаховичей – все три дома – реставрируют, предполагая их под музеи. Дойдут ли наши руки до музеев?
В заросшем парке старейшего дома Стаховичей – дома Михаила Перваго (дома Витберга, как называли в семье Стаховичей по имени архитектора) – расчистили место первого в России пушкинского памятника и отметили его каменным валуном. А в ограде пальна-михайловской школы установили новый памятник Пушкину, бронзовый, в память того первого в России, установленного Стаховичами.
Ветер шматует березы и ровную шеренгу вечнозелёных туй над Пушкиным, а с другой стороны школы на фоне голубоватой зелени елей внушительный размерами бронзовый Михаил Пришвин. Дошагал из родного Хрущево, присел на бронзу пенька, и у ног его легла верная бронза Ярика. Как живой, собака!
Нет, Сергей Николаевич, не сыскать нам первого памятника, да и надо ли? Остается гадать облик того памятника: работы Ивана Витали или Самуила Гальберга? а то и работы Полиевкта Балина, мастера-формовшика, снимавшего посмертную маску с Александра Сергеевича?
Балин П. (?) Посмертная маска. 1937
***
Такие смутные мне мысли всё наводит
Что злое на меня уныние находит.
Хоть плюнуть да бежать…
Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью темною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрепанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя…
А.С. Пушкин
